Выжжено - Страница 126

126

Вернер в замешательстве смотрел на свои цифры.

– Ничего себе!

– Чтобы скрыть эту практику, ОПЕК с 1983 года вообще больше не публикует данные по отдельным нефтяным полям. В противном случае кому-нибудь пришло бы в голову пересчитать. Я всегда удивлялся, почему это никогда не становилось темой обсуждения в новостях.

Доротея оцепенела, полная судорожного испуга, под тяжестью которого сердце её еле билось. Она-то надеялась на безобидное объяснение. Она-то боялась неприятного. Но теперь она догадывалась, что действительность была намного хуже, чем она могла себе представить.

– И всё же, – не сдавался Вернер. Он достал калькулятор, который всегда носил с собой, и стал тыкать в кнопки. – Допустим, ваш Равар выпадает, и допустим, он действительно давал шестьдесят процентов саудовской нефти – тогда это всё равно означает снижение количества доступной нефти лишь на шесть процентов. Шесть процентов, я вас умоляю.

Анштэттер отрицательно покачал головой.

– Неважно, сколько процентов. Главное то, что как только Саудовская Аравия перестаёт быть swing producer, пик нефти достигнут, то есть глобальный максимум добычи нефти перейдён. В последние годы все нефтедобывающие страны производили максимум, какой могли. Кроме Саудовской Аравии. Саудовцы всегда поставляли столько, сколько требовалось для того, чтобы держать цены стабильными. Если они больше не смогут это делать, мировая добыча нефти будет только падать, тогда как потребность в ней постоянно растёт. Вы можете себе представить, что будет с ценами? На нефть. На всё. Это мать всех кризисов, и мы к ней движемся.

– Другие страны повысят добычу. Если цена на нефть подтянется, станут рентабельными месторождения, которые до этого не были таковыми.

– В США всё это было сделано. И всё равно они уже не добывали больше, чем в декабре 1970 года.

Вернер отрицательно покачал головой и похлопал ладонью по своим цифрам.

– Да почему же? Нефть-то есть. Даже если потребность растёт, хорошо… Но нефти ещё очень много – миллиарды литров!

– Дело не в этом. Да, мы израсходовали пока лишь половину всей нефти, какая есть в мире. Но, – сказал Анштэттер и подался вперёд, – это была легкодоступная половина. Та, что остаётся, залегает глубоко внизу, добыть её труднее и затратнее, находится она в суровых, труднодоступных местностях. Ясно, что нефть будут продолжать доставать из-под земли. Но её станет меньше, и она будет дорожать. Окончательный предел будет достигнут, когда вам придётся затратить на добычу литра нефти больше энергии, чем можно получить из этого литра. С этого момента нефть перестанет быть источником энергии.

Вернер в замешательстве смотрел на него.

– Верно. Да. С этой точки зрения я на это ещё не смотрел.

– Как и большинство людей, – усмехнулся инженер-нефтяник. – А самое худшее то, что за неё будут биться. Мы не только более зависимы от нефти, чем когда-либо, но и нас самих так много никогда не было. Эта планета могла носить на себе шесть миллиардов человек только потому, что была нефть. Теперь её не будет. Как прокормить всех этих людей? Не говоря уже об одежде, лекарствах, кондиционерах, самолётах, всех этих удобствах, к которым мы привыкли.

Внезапно установилась тишина, холодная, ледяная тишина, словно эхо ужаса, который был слишком велик, чтобы воспринять его.

– Боже мой! – прошептал Вернер.

Доротея посмотрела на человека, который продал им дом их мечты.

– Всё это серьёзно, не так ли? – спросила она. – Поэтому вы и воздвигли себе эту… крепость? В расчёте на худшие времена.

Анштэттер подавленно кивнул.

– Да, вы правы. Я рассчитываю на худшие времена. Самое худшее то, что саудовцы умалчивали истинное положение дел. Управиться с пиком нефти было бы трудно, но к нему хотя бы можно было подготовиться. Технологии есть, пока ещё есть. Можно было б перейти на них, если бы вовремя начать, теперь уже поздно. Теперь этот пик ударит по нам как кузнечный молот.

В это утро Маркус наконец подумал, что надо бы дать о себе знать родным. Перед тем, как выписаться из отеля, он позвонил своей сестре. Застал он только Юлиана, который сказал, что родители уехали; куда, он точно не знал. Но они были чем-то встревожены.

– Тем, что я так внезапно исчез? – предположил Маркус.

– Не-а, – беззаботно ответил Юлиан. – К этому они уже привыкли.

– Да? – Трудно было сказать, приятно ли ему слышать это.

– Дядя Фридер говорит, что ты всегда поступал как хотел. И папа говорит, что ты в состоянии за себя отвечать, можно не беспокоиться. – Мальчик кашлянул. – Но мама всё равно беспокоится.

Ну, хотя бы это.

– Скажи ей, что у меня всё хорошо. Можешь передать?

– Конечно, – ответил Юлиан. – А где ты вообще?

– В Америке.

– Ах, вон что, – протянул он почти разочарованно. – Я и сам должен был догадаться. Ну и как, ты добрался до того человека, телефон которого прослушивается?

– Нет, – сказал Маркус. – К сожалению, нет.

– И что ты теперь делаешь?

Да, что он, собственно, теперь делает?

– Скажем, я занимаюсь поиском важных документов, которые у меня украдены.

– Что, правда? – удивился Юлиан. – Круто! И что это за документы?

– Не могу рассказать по телефону. Но если найду их, когда-нибудь покажу тебе.

– Обещаешь?

– Обещаю. Но это между нами, о'кей? Родителям скажи только, что я в США, что у меня всё хорошо и чтоб они за меня не волновались.

– О'кей, передам.

В этом отношении на племянника можно было положиться, Маркус это знал. Он закончил разговор и собрал свою сумку. Пора пускаться в путь.

126